Замполит просочился в блиндаж незаметно, по стеночке. Подкрался к комполка и сказал ему тихонько: - У Тяпы хвост отвалился. Как нарочно, именно при этих словах маршал Жуков закончил рычать в телефонную трубку и швырнул ее связисту. Оглянулся на офицеров и уставился с интересом; поговаривали, что целые генералы, едва заподозрив у Жукова такое внимательное к себе выражение лица, разбегались по кустам. А замполит и комполка стояли к маршалу вполоборота и озабоченно совещались: - Как же он <...>

На крыльце полицейского участка сидели двое. Один лохматый, волосы до плеч, другой лысый, а может, бритый. У лохматого под правым глазом светился фиолетовый синяк. У лысого - или бритого - поперек головы было что-то написано то ли губной помадой, то ли просто красным маркером. Лохматый блаженно щурился на утреннее солнышко. Лысый то и дело морщился, кашлял и иногда осторожно поглаживал горло. Тяжело ступая, пришел немолодой лейтенант, грузный, усатый, в выцветшей фуражке. Поглядел на утренних гостей <...>

В феврале на территорию забрел медведь-шатун, голодный, несчастный и совсем уже тупой от безнадеги. Примерно через километр он наткнулся на Седьмого, который тащил соль лосям. Медведь остановился, подслеповато уставился на Седьмого и потянул носом воздух. Сталь и пластмасса не вызвали у зверя никакого интереса, но холщовый мешок для соли впитал запах комбикорма. Им провоняло насквозь все Лесничество, и это был запах еды. Седьмой тоже встал и теперь разглядывал встречного своими линзами. В памяти робота всплыл <...>

Катьку запланировали силачом, умницей и, что немаловажно, писаным красавцем. Судьба породистого зверя решается еще до рождения, её диктует родословная, и Катька не был исключением. Ему предстояло идти в племенное разведение, то есть остаться в питомнике и прожить весьма упорядоченную, сытую, здоровую, но довольно унылую жизнь. Перекроить этот план мог только генетический сбой. В Катькиной генеалогии шло «накопление интеллекта по линии отца», а это дело рискованное: вдруг происходит срыв, который заранее предугадать сложно; детеныши родятся умненькие <...>

Все было хорошо, даже замечательно, пока не приперся братец Бенни и не приволок с собой эту Урсулу волосатую. Поздравляю, говорит, любимого дедушку Дика со сто двадцатым днем рождения, желаю еще два раза по столько. А я, кстати, женился, прошу любить и жаловать. И тишина. И слышно, как мертвые с косами стоят, мослами поскрипывают. Поймите нас правильно: жениться можешь хоть на курице, твоя личная проблема, только не тащи ты эту несчастную курицу с бухты-барахты на семейное <...>

Младшему лейтенанту Сане Малешкину приказали спрятаться где-нибудь и не отсвечивать. Он так и сделал — спрятался где-нибудь и не отсвечивал. А потом решил на всякий случай еще и не возникать. Когда Саня вдруг понадобился, комбат долго не мог до него докричаться. — Ольха, Ольха, я — Сосна! Да куда же ты запропастился, посмертный герой, мать твою за ногу… Малешкин не отзывался. Ему все это надоело. Но только вчера, когда взбесились танкисты, Саня понял, кому надоело по-настоящему. <...>